Глава 2. Боевой путь

 2.1.Северная война.

Стремительное возвышение Пруссии, получившей независимое бытие лишь в XVII веке и возведенной в степень королевства в 1701 году, несоразмерный с внутренними ресурсами рост ее военной машины, алчность ее правителей - все это нарушило и без того непрочный мирное равновесие в Европе. Пока крупнейшие западные державы занимались в начале столетия дележом так называемого испанского наследства, энергичные прусские короли уже подготовили на маленьком плацдарме своего государства составленную из всякого сброда, но отлично выдрессированную армию.
Король Фридрих-Вильгельм I оставил своему сыну в 1740 году небольшое государство - всего с 2,2 миллиона населения, но зато с 76-тысячным войском, по численности не уступавшим австрийскому, однако, по мнению современников, лучше организованным, обученным и вооруженным. C 1713 была введена пожизненная служба солдат. Вся страна превратилась в единый военный лагерь, где население жило для армии и работало на армию.
Честолюбивый и циничный, единовластно распоряжавшийся всеми ресурсами страны, склонный, как и Карл XII, к авантюризму и одаренный полководчески, Фридрих II откровенно стремился к захвату чужих земель, благо его соседями были клонившиеся к упадку австрийские Габсбурги и раздираемые внутренними противоречиями Ягеллонское королевство. В состав габсбургских владений входили Австрия с Каринтией и Тиролем, Чехия, Венгрия, Ломбардия и области в Нидерландах. После смерти императора КарлаVI явилось сразу несколько претендентов на различные области этой лоскутной монархии. Тогда еще малоизвестный Фридрих II ввел свои войска в богатую промышленную провинцию Силезию. В декабре 1740 года началась война за "австрийское наследство".
По Аахенскому миру (1748 год) Силезия осталась за Пруссией, благодаря чему та приобрела в Европе значение великой державы. Население королевства увеличилось на полтора миллиона человек, а численность армии достигла 160 тысяч. В угрожающей близости от границ России со сказочной быстротой выросло сильное милитаристское государство. В январе 1756 года Англия заключила с Фридрихом соглашение, по которому стороны "обязывались поддерживать мир в Германии и выступить с оружием в руках против всякой державы, которая посягнет на целостность германской территории". В ответ на это Елизавета немедленно возобновила русско-австрийский союз, придав ему наступательный характер. Россия обязывалась выставить 80-тысячную армию в помощь Австрии. В случае победы над Фридрихом австрийцы возвращали себе Силезию, а Россия получала Восточную Пруссию. К русско-австрийской коалиции присоединилась Франция, а затем Швеция и большинство мелких германских государств.
Фридрих решил упредить противников, чувствуя их неподготовленность к войне, и разбить поодиночке. В августе 1756 года он ворвался во главе почти стотысячного войска в Саксонию, оттеснив австрийцев, полностью занял ее и даже включил саксонцев в свои войска. 16 августа Россия объявила войну Пруссии. Конференция - совет высших сановников при Елизавете - возложила формирование армии на Александра Борисовича Бутурлина, одного из влиятельнейших вельмож Елизаветы, возведенного ею в графское достоинство, фельдмаршала, подполковника Преображенского полка, сенатора и многих российских орденов кавалера, в пехотные полки которого был направлен двадцатисемилетний премьер-майор Суворов.
Находясь у Бутурлина, Суворов мог лишь издали следить за действиями русской армии, которую возглавил осторожный С.Ф.Апраксин, шеф семеновцев и фельдмаршал с 1756 года. Премьер-майор А.В.Суворов, причисленный 4 февраля 1756 года "в комплект в Куринский пехотный полк", был направлен сперва в распоряжение начальника этапного пункта в Либаве, а после обер-провиантмейстером в Мемель с поручением снабжать войска, идущие на Тильзит. Подробности кампании 1757 года доходили до него через немецкие и русские газеты, рассказы раненых офицеров-очевидцев и приезжающих в Петербург курьеров.
Действия Апраксина отличались крайней медлительностью: только во второй половине июня 1757 года он перешел Неман и черепашьим шагом двинулся в глубь Восточной Пруссии. Осведомленный от своих шпионов о нерешительности русских, Фридрих поручил защищать Пруссию двадцатидвухтысячному отряду Левальда, а сам в первых числах апреля вторгся в Богемию, в кровопролитном сражении разбил австрийцев и осадил Прагу. Однако 18 июня под Колином пруссаки потерпели сокрушительное поражение. К августу 1757 года Прусское королевство было в кольце союзных армий, насчитывавших около трехсот тысяч солдат. Все усилия Фридрих устремил теперь на запад, против франко-австрийских войск. Опасность с востока, по его мнению, ему не грозила. Он презирал Россию, презирал ее армию, высокомерно заявлял: "Это орда дикарей, не им воевать со мною…"
Елизавета, крайне недовольная Апраксиным, побуждала его разгромить войска фельдмаршала Левальда, которые преградили путь на Кёниксберг. 17 августа русская армия переправилась через реку Прегель и расположилась на лугу перед деревней Гросс-Егерсфорд, а рано утром 19 августа Апраксин был атакован Левальдом. Напряженный бой продолжался несколько часов, преимущественно в центре русских боевых порядков. Полки, понесшие уже большие потери, вели борьбу с необычайной стойкостью. Исход сражения решила штыковая атака отряда тридцатидвухлетнего генерал-майора П.А.Румянцева. Когда правое крыло 2-й дивизии русских дрогнуло и подалось назад, Румянцев с четырьмя полками резерва пробрался через лес и неожиданно ударил противнику во фланг. Туман, пожары деревень, сильный ветер, разносивший пыль, способствовали усилению паники, дошедшей до того, что вторая линия пруссаков открыла огонь по первой. Русская кавалерия закрепила победу. Путь на Кёниксберг был открыт. Занятый на Западе, Фридрих ничем не мог помочь Восточной Пруссии.
Сражение было выиграно исключительно храбростью русской армии. Граф Апраксин был тут не причем. И он, и противник его, прусский фельдмаршал Левольд, соперничали друг с другом количеством наделанных ошибок, но пальма отрицательного первенства принадлежала все-таки графу Апраксину. Последнего сменили и назначили Фермора.
В 1758 году он занял покинутое королевство Прусское и медленными переходами пошел в Бранденбургскую монархию. Фридрих искусными маневрами оттеснил его и при Цорндорфе атаковал с ожесточением, приведенный в негодование грабежами "русской орды".
Битва разыгралась яростная. С каждой стороны потеряли более трети людей, а результат получился ничтожный. Победа пруссаков была нерешительная. Каждая армия сохраняла свою часть поля сражения, и обе на второй день отступили, боязливо наблюдая друг за другом.
В следующем году Фермор просил увольнения от главного начальствования и был заменен Салтыковым, но остался в армии, чтобы быть полезным отечеству, поступил под команду к Салтыкову и потом, по болезни последнего, предводительствовал армией опять, но лишь в смысле временного замещения главнокомандующего.

2.1.1.Первое сражение.

В этом-то году и прибыл в армию Александр Васильевич Суворов.
Первое дело, происходившее на его глазах, было занятие, в июле месяце, Крассена, в Силези. Армия вслед затем двинулась к Франкфурту на Одере и к ней присоединился Лаудонь с 15000 австрийских войск.
Фридрих, между тем не терял времени. Собрав разные части войск, откуда только было возможно, он выступил с 48000 человек, рассчитывая опрокинуть 80000 армию союзников в Одере.
В августе, при Кунерсдорфе, произошло кровопролитное сражение, первое, в котором участвовал А.В.Суворов. В первый раз Фридрих изменил тут своему обычному благоразумию и убедил себя в победе, не видев еще неприятеля. К королю прибыл курьер от герцога Фердинанда Брауншвейгского с известием о разбитии французов при Миндане.
"Оставайтесь здесь, чтобы отвезти герцогу такое же известие", - сказал ему Фридрих.
Но самообольщение только усиливает горечь разочарования. Атака Лаундона с фланга решила битву. Фридрих был разбит на голову. Под ним были убиты две лошади, прострелен мундир, на него налетели неприятельские гусары, и прусская кавалерия едва спасла своего короля.
Пруссаки не отступили, а бежали в величайшем беспорядке. Бойня была страшная. Потеря убитыми и ранеными превосходила с обеих сторон 35000 человек. Большинство прусских генералов было ранено.
Тут Александр Васильевич Суворов впервые видел русские войска в настоящем деле и в душе его сложилось убеждение, что с ними можно легко победить весь мир. Тут впервые назвал он русского солдата "чудо-богатырем" и это название сохранил за ним всю свою жизнь, так как не имел случая ни разу убедиться в его неправильности. Русские дрались с тем сознательным одушевлением, которое уже одно дает верный залог победы.
Сражение при Кунерсдорфе, несмотря на одержанную блестящую победу, не принесло все-таки союзникам никакого результата. Судьба Пруссии находилась в руках союзников, а они говорили австрийцам: "Мы много сделали, теперь ваша очередь". В этом снова сказывались придворные влияния. Австрийцы же, между тем, бездействовали от нерешительности своего главнокомандующего - Дауна. Фридрих назвал это "чудом Брандербургского дома".

*

*

*

Фридрих Великий не преминул воспользоваться препирательством и разногласием между главнокомандующими союзников и не прошло двух, трех недель, принял угрожающее положение.
Салтыков в то время окончательно рассорился с Дауном, и, ссылаясь на невозможность продовольствовать армию в опустошенных местах, отступил на зимние квартиры и поехал в Петербург приносить бесплодные жалобы и давать бесполезные советы.
Еще год войны миновал без всякого толка. Даром пролиты реки крови, тысячи храбрых похоронены, другие тысячи искалечены.
Александр Васильевич управлял штабом корпусного командира Фермора. На его глазах двигались главные рычаги войны, и он имел возможность критически относиться ко всему происходившему. Когда, после Кунерсдорфской победы, Салтыков остался стоять на месте и даже не послал казаков для преследования бегущего неприятеля, Суворов сказал Фермору: "На месте главнокомандующего я бы сейчас пошел на Берлин".
Это замечание было не только характерно, но и верно.
Что сделал бы А.Суворов на месте Салтыкова, того именно и боялся прусский король.
Он писал королеве, чтобы она торопилась выезжать из Берлина с королевским семейством и приказала бы вывозить архив, так как город может попасть в руки неприятеля. К счастью Фридриха, он имел перед собой не Суворова, а Салтыкова.
Салтыков вернулся с чином фельдмаршала и со строгим повелением вести строгую наступательную войну. Но несогласие главнокомандующих пустило уже настолько глубокие корни, что мешало единодушному действию союзников. После некоторых передвижений, русские удалились и разместились по зимним квартирам, ознаменовав эту кампанию лишь смелым партизанским набегом на Берлин.
В этом набеге участвовал и Александр Васильевич Суворов, но в этом участии не было еще ничего выдающегося. Начало известности было впереди. Он выказал лишь во время этого набега на прусскую столицу свое человеколюбие, вообще, и в особенности любовь к детям.
В сентябре 1761 года последовал от главнокомандующего Бутурлина (назначенного на смену Салтыкову) приказ:
"Так как генерал-майор Берг выхваляет особливую способность подполковника Казанского пехотного полка Суворова, то явиться ему в команду означенного генерала".
Таким образом, А.В.Суворов расстался с Фермором. Для обоих это было тяжело. Они сделались близкими людьми, и подчиненный пользовался особым расположением начальника. Даже в старости Суворов хранил благодарную память о Ферморе.
Почти тридцать лет спустя, в одном из писем своих к Потемкину, он вспоминал про своего давнего начальника с чувством неостывшей признательности и писал: "У меня было два отца - Суворов и Фермор…".

2.1.2.Начало известности.

Под начальством генерала Берга началась боевая известность Александра Суворова. Его боевой дебют был при деревне Рейхенбах, где он артиллерийским огнем заставил отступить неприятеля. Вслед затем под Лигницем он выдержал, начальствуя одним крылом Бергова корпуса, сильный натиск аванпостов при атаке аванпостов прусской армии, предводимой королем, и отступил к своей позиции, ни на пядь не подавшись назад.
Во многих партизанских, сравнительно мелких делах Александр Васильевич обнаружил такую отвагу, быстроту и умелость, что о нем было доведено до сведения главнокомандующего. Бутурлин представил его к награде, донося императрице, что А.В.Суворов "себя перед прочими гораздо отличил". Отцу его Василию Ивановичу он написал любезное письмо, свидетельствуя, что его храбрый сын "у всех командиров особливую приобрел любовь и похвалу". Действительно, он был везде первый и никакие трудности не устрашили его.
Кампания 1761 года близилась к концу. Весть о подвигах молодого подполковника Суворова распространилась по всей армии, не только нашей, но и неприятельской. Только и было речей, что о нем. Солдаты полюбили его как отца, а начальники сознавались в его необыкновенной храбрости и редких военных дарованиях. Во всей армии не было человека, который бы не знал подполковника А.В.Суворова, между тем как большая часть солдат не знала даже многих старых генералов.

2.1.3.Смерть Елизаветы и конец войны.

Война с Пруссией продолжалась еще некоторое время. Несмотря на победы, одержанные русскими, несмотря на взятие Берлина, она была тяжела для России, и все с нетерпением ожидали ее окончания.
25 декабря 1761 года, императрица Елизавета Петровна внезапно скончалась. По преданию, смерть государыни предсказала известная тогда петербургским жителям юродивая "Ксения", могила которой на Смоленском кладбище и до сих пор пользуется особым уважением у народа. Ксения накануне кончины императрицы ходила по городу и говорила: "Пеките блины, вся Россия будет печь блины!"
Со смертью императрицы были приостановлены наши военные действия. Фридрих был спасен. Борьба со слишком неравными силами становилась ему каждым годом труднее, а последняя кампания была уже актом отчаяния, так как боевые прусские силы спустились до каких-нибудь 50000 человек новобранного, кое-как обученного, немецкого войска. Катастрофа, видимо, была недалеко.
Но в это время на российский престол взошел Петр III, преклонявшийся перед личностью прусского короля. Петр тотчас прекратил войну против своего кумира и предложил Пруссии мир, заключив уже союз с Фридрихом II против Австрии. Более того, все захваченные русскими земли Фридрих безвозмездно получил назад. Семь лет русских побед, русской крови и русских смертей оказались напрасными.
Но внезапная смерть императора дала новый поворот делам. На российский престол вступила императрица Екатерина II. Она сохранила дружеский союз с прусским королем, но не захотела действовать против Марии-Терезии и вызвала свою армию назад в Россию.

Итоги Семилетней войны.

Семилетняя война имела и положительные стороны. В Европе теперь знали, что у России, впервые со времен Петра I, есть боеспособная армия и достойные ее прошлых побед военачальники.
Эта война показала А.В.Суворову многое. Он убедился в слабости традиционных военных теорий. Войска на марше двигались тяжело, обремененные огромными обозами, страшились оторваться от коммуникаций и искали не столько встречи с неприятелем, сколько выгодных позиций, где можно было бы без помех развернуть линейные порядки. Лишь в партизанской, "неправильной" войне молодой Суворов познал иную практику ведения боя, быстрого, маневренного. Семилетняя война явила А.В.Суворову в деле русского солдата с его беспримерной стойкостью, терпеливостью к лишениям и спокойной храбростью.

 2.2."Суздальское Учреждение"

В апреле 1763 года Суворов был переведен в Суздальский полк. Полк был одним из старейших и знаменитейших в русской армии. Он был образован подполковником Ренцелем из солдат, пробившихся из окружения в битве со шведами в феврале 1706 года. При Полтаве полк преследовал отступавших шведов и с отрядом Меньшикова пленил остатки разбитой армии Карла. Полк участвовал в осаде Риги, славно воевал в Крыму, штурмовал и оборонял Очаков. В Семилетней войне суздальцы прошли через все баталии и теперь слыли едва ли не самыми лучшими воинами в армии.
А.Суворова беспокоила несостоятельность системы подготовки солдата. Если грамотный офицер мог достигать искусство ведения войны по книгам, а позабыв что-то, он с помощью той же книги мог освежить знания в памяти, то изучение науки неграмотным солдатом не шло с этим ни в какое сравненье. Солдат не мог позволить себе чего-либо забыть. Такая забывчивость в бою могла обернуться не только для него, но и для его товарищей потерей жизни.
И Суворов начал разрабатывать систему правил поведения в бою специально для солдат. Но такую, которая по своей сути разъясняла бы солдату соль военной науки, а по форме, для лучшего усвоения, напоминала бы русские пословицы и поговорки. Те самые, которые с детства были понятны и близки любому русскому мужику.
Позднее Александр Суворов также разработал правила подготовки солдат и для офицеров, названные им "Учреждением", которое являлось настоящей системой воспитания солдата. Главное место в ней отводилось строевому обучению и тому, "в чем солдату для побеждения неприятеля необходимая нужда". Скоро "Учреждение" стало официальным добавлением к пехотному уставу 1763 года. Его имели все должностные лица, от командира роты до капрала.
Правда, замечательное своей новаторской устремленностью "Полковое, или Суздальское, учреждение", появилось не на пустом месте. В 1764 году русские войска получили "Инструкцию полковничью пехотного полку" А.И.Бибикова, в какой-то мере возвращавшую порядки Петра I. Значительно уступая "Суздальскому учреждению", она, тем не менее, была, бесспорно, прогрессивной для своего времени, особенно в той части, которая посвящалась воспитанию и обучению новобранцев. И все-таки в армии продолжала процветать палочная дисциплина. Всяк торопился из новобранца сделать солдата, а торопливость вела к батожью и шпицрутенам как самому надежному средству воздействия.
Суворовская система воспитания не только не подавляла в солдате личность, подобно еще недавно модной в России прусской системе, а, наоборот, опиралась на личность солдата. С помощью соревнования, поощрения ревностных, исполнительных подчиненных перед солдатами открывалась перспектива продвижения по службе, обещавшая славу, почести и награды. В своем "Учреждении" Суворов постоянно обращался к русскому чувству национальной гордости, любви к своему отечеству.
А.В.Суворов прекрасно понимал важность нравственного воспитания, отдавая при этом определенную дань воспитанию религиозному. "Кто боится бога - неприятеля не боится", - не раз говаривал он. От офицера требовалось внушать солдатам, что праздность - корень зла. И в полку Суворова никто не бездельничал, полезное дело находилось всякому. Особое внимание полковник уделял фруктовому саду, разбитому его солдатами возле школы для солдатских сирот.
Этот первый опыт создания стройной системы обучения солдат и был описан затем в знаменитой суворовской книге "Наука побеждать". А.Суворов пытался развить у солдата чувство ответственности и за себя, и за общее дело, развить основное качество воина - уверенность в себе.
Умный и честолюбивый, предельно волевой и всесторонне образованный, всецело отдающий себя службе, Суворов, следуя заветам Петра, готовил своих подчиненных исключительно для военного времени.
Россия вступала в полосу новых военных действий, которые должны были определить ее значение как великой державы в Европе и Азии. И Александру Васильевичу Суворову предстояло сыграть в этом свою далеко не последнюю роль.

 2.3.Красносельские маневры.

Летом 1765 года солдаты и офицеры Суздальского полка под командованием А.В.Суворова продемонстрировали блестящую выучку и мастерство на маневрах в районе Красного села. Накануне маневров Екатерина решила лично ознакомиться с Суздальским полком, о котором была немало наслышана у себя во дворце.
Главный лагерь указом Военной коллегии велено было собрать в тридцати верстах от Петербурга, неподалеку от Красного села, и состоять ему из трех дивизий - первой, под руководством А.Б.Бутурлина, второй - А.М.Голицына, третьей - П.И.Панина. Кроме того, под командою бригадира И.М.Измайлова был сформирован "особливый легкий корпус" из Суздальского, Санкт-Петербургского карабинерного, Грузинского гусарского полков, ста пятидесяти егерей, двух орудий и двухсот казаков. Один из батальонов Суздальского полка наравне с лейб-гвардией Конным полком оставался для охраны "главной квартиры" - ставки Екатерины у подошвы Дудоровской горы. Гвардейские полки входили в состав первой дивизии, причем Измайловским командовал Суворов-старший.
Собранные войска 15 июня 1765 года вступили в лагерь, причем Александр Суворов привел свой полк из Новой Ладоги форсированными маршами. Несколько дней ушло на проведение ружейных экзерциций.19 июня в пятом часу пополудни выстрел сигнальной пушки возвестил о начале торжественного парада. Полки выстроились в две линии перед своими палатками.
Находясь в строю суздальцев, которые были в парадном убранстве - шляпах с бантом и шерстяными кисточками, мундирах с красными лацканами и галстуках из красного стамеда, с бело-желтым погоном на левом плече, - полковник Суворов слышал накатывающееся с правого фланга могучее русское "ура". Как нарастающий гул морского прибоя, как надвигающаяся гроза, оно росло и надвигалось. Это грозное слово, в котором слышался отзвук недавних побед при Гросс-Егерсдорфе, Кунерсдорфе и Кольберге.
Приближалась блестящая кавалькада. Впереди с обнаженною шпагою ехал командовавший парадом граф Бутурлин. За ним следовали императрица, великий князь Павел Петрович и генерал-адъютант, с недавнего времени граф - фаворит Екатерины Григорий Орлов.
Были образованы две армии - государыни и Панина. 20 июня панинская дивизия дефилировала двумя колоннами в свой новый лагерь - при реке Пудости, близ деревни Пуско. На следующий день Екатерина произвела с легким корпусом рекогносцировку неприятельского расположения. Сначала Измайлову было приказано занять деревню Технину, не высылая никаких патрулингов, дабы форпосты противника до времени не тревожить, затем императрица отправилась с корпусом к противоположному крылу. Разумеется, Панин в соревновании с Екатериною был уступчив, при приближении казаков и гусар отвел свои пикеты, хотя и чинил им непрерывные нападения. Наступательными действиями авангарда руководил полковник Александр Суворов.
При маршировке суздальские солдаты ходили широким шагом, вразвалку. Это давало возможность передвигаться значительно быстрее, чем при обычном, скованном парадном марше. При скором же шаге суздальцы переходили почти на бег, и двигались при этом на полусогнутых ногах. Это давало им возможность экономить силы.
При показательных фехтовальных поединках с примкнутыми штыками Екатерина не смогла более скрывать своего восхищения. Особенно интересны оказались двойные или тройные бои, когда один солдат отбивался штыком от двоих или троих сразу.
Екатерина II не скрывала своего восхищения. В порыве радости она во всеуслышание обратилась к Потемкину: "От Петербурга до Киева мне казалось, что пружины моей империи ослабли от употребления, здесь они в полной силе и действии".
При всей условности этих, первых в истории русской армии маневров они, однако, имели немалое практическое значение. Это была игра, но приближенная к военной обстановке, с атаками, обходами и даже главной баталией, которая состоялась 25 июня. 1 июля войска были распущены по квартирам, причем Суздальский полк двинулся в Ладогу снова ускоренным маршем, при этом не оставив в пути ни одного больного.

*

*

*

22 сентября 1768 года А.В.Суворов был произведен в бригадиры. В это же время начались военные действия против конфедератов в Польше и турок на побережье Черного моря. Суворов стремился попасть на турецкий фронт, где разворачивались грандиозные события. Ради этого был даже готов расстаться со своим любимым полком. Однако, несмотря на его желания, он был направлен в Польшу. И в ноябре 1768 года новоиспеченный бригадир получил приказ о немедленном выступлении в Смоленск. Поспешность, с какой Александр Суворов устремился в этот поход, заставила его посылать указания и отдавать распоряжения об оставшемся в Новой Ладоге полковом имуществе прямо с дороги.
До сих пор самым длинным переходом, который совершал со своими войсками Суворов - сто пятьдесят верст, - был поход от Новой Ладоги в Красное село и обратно. Теперь же ему предстояло пройти около восьмисот семидесяти верст в самое тяжелое осеннее время по болотистым местам, бездорожью, в грязь и распутицу.

 2.4.Война с Польшей.

После 1569 года Польша и Литва составляли единое государство - Речь Посполитую. Оно объединило в себе огромные территории к востоку от Днепра и Западной Двины. Однако в XVIII веке Речь Посполитая была в состоянии полного развала и анархии. Постоянная борьба за престол, политические интриги шляхты и магнатства, малочисленная, слабо организованная и плохо вооруженная армия - все это окончательно ослабило и лишило какого-либо политического веса в западном и восточном мире некогда бывшее мощным государство.

2.4.1.Движение Конфедерации.

Избранный в 1764 году королем польским Станислав Понятовский, фаворит Екатерины в бытность ее принцессою, был наделен честолюбием, но отличался мягким, робким и нерешительным характером. Среди важных и неотложных дел, с которыми столкнулся новый король, был диссидентский вопрос. Он требовал немедленного разрешения. Диссидентами назывались христиане-некатолики. Это были в основном жители больших территорий Украины и Белоруссии, находившихся тогда под властью польских шляхтичей. Для Екатерины II диссидентский вопрос оказался лишь поводом для навязывания своей политики Речи Посполитой. Правительство Екатерины добивалось уравнение в правах католиков и других христиан на территории польско-литовского государства. И сейм 1767 года выполнил это требование России, что вызвало недовольство польских дворян, и следствием этого было возникновение конфедерации - союза шляхтичей против решения сейма. Возглавили ее епископ Михаил Красинский и адвокат Иосиф Пулавский со своими тремя сыновьями, образовав конфедерацию 29 февраля 1768 года в местечке Бар Каменецкий. Король Станислав по решению конфедератов был объявлен лишенным престола. В Турцию, Саксонию и Францию были отправлены гонцы с просьбой о помощи противникам Станислава.
Воспользовавшись сопротивлением конфедерации, императрица ввела в Польшу новые войска под командованием генерал-поручика Веймарна. При столкновении с организованными частями русской армии конфедераты постоянно терпели поражения. И это заставило их в ответ применить более жестокие меры к православному населению. Жестокость к некатоликам поддерживалась католическим духовенством. Гонения распространялись прежде всего на православных священников: их били камнями, секли терновыми розгами, запрягали в плуги, насыпали им в голенища горячих углей. Доведенные до крайности украинские крестьяне восстали против польской шляхты. Восстания возглавили запорожец Максим Железняк, находившийся на послушании в монастыре и не желавший более терпеть издевательства поляков над православными священниками, и казачий сотник Иван Гонта. Екатерина II боялась народных возмутителей значительно больше, чем движения польских дворян-конфедератов, и при таком повороте событий она встала на сторону своего сословия. Посланный ею бригадир М.Н.Кречетников обманом захватил гайдамацких вожаков. Железняк был сослан в Сибирь, а Гонта выдан королевским польским войскам, где его предали мучительной казни. Когда с его спины снимали двенадцать полос кожи, Гонта говорил: "От казали: буде болiти, а воно нi крiшки не болить, так наче блохи кусають!" Затем его четвертовали.

2.4.2.Суворов-партизан.

В Смоленске ожидала приказа о выступлении в Польшу дивизия генерал-поручика И.П.Нумерса. 15 мая 1769 года Нумерс назначил Суворова командиром бригады в составе Суздальского, Смоленского и Нижегородского полков. Бригадир поспешно начал обучать солдат и офицеров, незнакомых с его "Полковым учреждением": проводил штыковые экзерциции, совершал ночные марши и действия. В начале августа ввиду слухов о приближении к Варшаве крупного отряда конфедератов Веймарн потребовал от Нумерса подкреплений. Тот спешно отправил в Польшу А.В.Суворова с Суздальским полком и двумя эскадронами драгун. Бригадир посадил свою пехоту в полном вооружении и часть драгун на реквизированные у обывателей подводы и в двенадцать суток прошел двумя колоннами более шестисот верст, не потеряв ни одного человека и рассеяв попутно скопление конфедератов под Пинском.
Первое польское сражение Александра Васильевича Суворова произошло с главными силами Пулавских под Ореховом. В распоряжении Суворова на тот момент было всего триста двадцать солдат. У противника же было не менее двух-трех с половиной тысяч человек. При столкновении с более многочисленным отрядом конфедератов А.Суворов молниеносно принял решение и, быстро отдав приказания, внимательно оглядел свое немногочисленное войско. В его глазах было столько уверенности в своих силах, что это сразу же передалось солдатам. Он не стал говорить громких слов, а лишь твердо, с подбадривающей улыбкой сказал: "Братцы, за мной! С Богом!"
Стремительный натиск, неустрашимость, вера русских солдат и офицеров в свою победу, быстрота и точность принятых Суворовым решений сделали невероятное. Во много раз превосходящее войско конфедератов было полностью разгромлено. И это при ничтожных потерях русских: всего лишь пятеро погибших и десять раненых! За сражение под Ореховым А.В.Суворов получил звание генерал-майора.
17 сентября он уже был в Люблине. В течение года суворовские войска успешно сражались в болотистых и лесных люблинских окрестностях с хорошо вооруженными, мобильными отрядами польских кавалеристов. За победы, одержанные в люблинском районе, А.Суворов был награжден орденом Святой Анны.
Наступил 1771 год. Конфедератскому движению за текущий год был нанесен сокрушительный удар. Конфедераты могли теперь рассчитывать только на великого литовского гетмана Огинского. Огинский долго колебался. Он проводил дни в своем замке, часами сидел за роялем и сочинял музыку. И часто мечтал о славе. И он совсем не предполагал, что славу ему принесет ставший знаменитым его полонез, который он написал в дни тихих раздумий о жизни, о красоте и любви. Сам Огинский исполнял полонез довольно редко, только в минуты гармонии.
Талантливый композитор, музыкант, писатель, инженер… Список можно было бы продолжать и дальше. Сам о себе Огинский говорил, что талантливый человек должен быть талантлив во всем. Чуть не ставший королем Польши, он не оставлял этой мысли до конца своей жизни. И теперь с трех - четырехтысячным войском выжидал благоприятного момента для осуществления своей цели. Когда конфедераты пообещали сделать его королем Польши, Огинский, наконец, издал манифест о своем присоединении к конфедерации.
И тем не менее с переходом Огинского к конфедератам движение их снова обретает силу. К гетману, расположившемуся со своим войском в Столовичах, потянулись мелкие отряды повстанцев; кроме этого они ждали подкрепления из Курляндии.
Находившиеся поблизости русские войска не решались нападать на войско Огинского и только с тревогой наблюдали за ним. В Варшаве же началась паника.
Не дожидаясь распоряжений из польской столицы, А.В.Суворов отдал приказ своему небольшому отряду, насчитывающему всего восемьсот двадцать два солдата, приготовиться к атаке.
Наступление началось ночью. Суворовцы передвигались бесшумно, противник ничего не подозревал. Но один из часовых все же заметил передвижения русских и поднял тревогу. Сонные поляки стали выскакивать из домов, беспорядочно стреляя в темноту. Русские егеря ответили орудийными залпами. Суздальцы шли стеною, очищая себе путь штыками. За ними шла кавалерия.
Сам Огинский бежал. Ему не удалось собрать расстроенное войско. И уже к утру Столовичи были взяты русскими. Потери поляков составили более четырехсот убитыми и трехсот пленными. У русских же было убито лишь восемь нижних чинов, а ранено три офицера и тридцать пять солдат.
Эта победа была настолько неправдоподобной, что А.В.Суворов сам себе не верил. Он писал по этому поводу Кречетникову: "Простительно, если вы, по первому слуху сему, сомневаться будете, ибо я и сам сомневаюсь; только правда". А Веймарн вскоре получил долгожданное письмо от А.Суворова: "Божием благословением ее императорского величества войска команды моей под Столовицами разбиты гетмана Огинского…"
Благодаря столовичской битве о Суворове с большим почтением и уважением к его боевому искусству заговорили в Европе. И сам Фридрих Второй советовал полякам остерегаться его. Вслед за присвоением звания генерал-майора А.Суворов был награжден орденом Георгия 3-й степени, а чуть позже последовал новый указ - о награждении доблестного военачальника орденом Александра Невского.

2.4.3.Краковский замок.

Конец 1771 года в районе Люблина выдался спокойным. Лишь время от времени под Краковом происходили волнения. Веймарна, командующего русскими войсками в Польше, сменил А.И.Бибиков, который направил для поддержания спокойствия Кракова отряд суздальцев под началом храброго, но беспечного, Штакельберга.
В Варшаве в это время несколько отчаянных шляхтичей по поручению Казимира Пулавского попытались выкрасть короля Станислава Понятовского, однако в последний момент один из заговорщиков испугался и предал их. Монарху удалось вернуться в столицу. Штакельберг, сидя в краковском замке, считал, что движение конфедератов в основе своей уже подавлено, а потому особо не обременял себя заботами по несению воинской службы. Возраст его давал о себе знать, да к тому же он был любителем удовольствий: женщины, балы и вино отодвинули от него главные обязанности.
По меткому выражению Суворова, Штакельберг "был обременен ксендзами и бабами". Штакельберг велел снять часового с одного важного поста из угождения знатной красавице, действующей в пользу заговорщиков и жаловавшейся, что ночной оклик этого часового не дает ей спать.
В нескольких верстах от Кракова, в Тынце командовал полковник французской службы Шуази. В ночь с 21 на 22 января 1772 года он посадил большую часть тынецкого гарнизона на суда и переправился через Вислу к Кракову.
Накануне выпал снег, и поляки поверх мундиров надели белые одежды ксендзов. Местные жители заранее выломали решет